Ан-24. Ленинград-Саратов. 8-е Марта

                                                

Врать не буду. Не помню я свой первый полет на этой заслуженной машине. Выпускать Ан-24 начали в 1959 году. Я взошел на его борт где-то в году 70-м. Казалось, что после АН-2, он должен был произвести колоссальное впечатление, врезаться в память ярким воспоминанием. Почему -то не врезался.
Память она такая, сугубо индивидуальная. Один помнит первую любовь, другой - первый кусочек краковской колбасы.
Может потому, что полеты на этом надёжном, воздушном трудяге были очень многочисленны, а потому стали тривиальными.
Его тесный и, как правило, тёмный салон, со специфическим запахом дезинфекции и авиационного керосина, тем не менее, казался уютным и каким-то родным.
Летал с разной публикой: учёными, преподавателями, геологами, охотниками, туристами-альпинистами, нефтяниками, загорелыми курортниками и смуглыми спекулянтами фруктами и мимозой.

                                                              
Аэропорт «Пулково». Ленинград. Весна 1982 года. Мне надо улететь в Саратов. И не просто «надо». А позарез! Жизненно и смертельно одновременно. Мне надо к любимой. Завтра 8-е Марта! Билетов абсолютно нет!

АН-24 берёт на борт всего 50 человек. Усилиями экипажа можно впихнуть ещё человек 5, при условии меньшего груза.
Однако, сам летел на тяжко гудящем и дребезжащем Ан-24, следовавшим из Адлера в Батуми. Количество пассажиров трудно поддавалось подсчёту. Люди в больших кепках- «аэродромах», стояли в проходе между креслами, непрерывно громко разговаривали, пили вино, курили, ходили из хвоста самолета к пилотской кабине. Дверь кабины пилотов была настежь распахнута и были видны яростно размахивающие руками пилоты, так громко смеявшиеся, что порой заглушающие гул двигателей и шум в салоне. Лайнер очень напоминал междугородний автобус, карабкающийся по Военно-Грузинской дороге.
Летели низко, вдоль береговой линии с многочисленными молами пляжей и бисером загорающего советского люда.
Весёлые ребята мастерски посадили самолет в столице Аджарии, и не дожидаясь выхода пассажиров, ломанулись со своими пузатыми портфелями на выход.
- Вах! Сказал мой усатый сосед, интенсивно пахнущий чесноком и вином,- За чачей побежали. Через полчаса обратно летят, а лучше Батумской чачи нет.
Вернёмся в «Пулково», с его нелепыми башнями, напоминающие градирни на электростанциях.
Приехал в порт часа за три до регистрации, автобусом-экспрессом, идущем от агентства «Аэрофлота», что был на углу Невского и Герцена.
В агентстве, добыть вожделенный билет не удалось, не смотря на некоторые налаженные связи с наземным персоналом – уборщицами, билетершами и диспетчерами.
В экспрессе сделал вторую попытку попасть на борт. Познакомился с водителем, презентовав ему пару сушеных рыбок, типа воблы.
Водитель рыбу взял, пообещав употребить её после смены с рижским пивом. Однако, на мой конкретный вопрос по билету или какому-то другому способу попасть на борт, отвечал уклончиво.
Я пришёл в некоторое уныние, но уже когда выходил из тёплого нутра автобуса в морозец ленинградского климата, водила окликнул меня и негромко сказал, чтобы я подошел к 15-й кассе, где царит некая Люся.
Скажи ей, что от Петра с «Ленэкспресса». Поможет. И добавил таинственную фразу.
- Если захочет.
Чего может захотеть Люся, я уже не смог узнать. Дверь автобуса, со змеиным шипением, закрылась за моей спиной.

                                                    
У кассы № 15 никого не было, равно, как никого не было и за самой кассой. Сделал круг по кассовому залу и когда вернулся к стойке №15, обнаружил там монументальную даму в синей форменке с кокетливо сдвинутой на вытравленные перекисью кудри, аэрофлотовской пилоткой.
Мой привет от Петра вызвал у монумента такую же реакцию, как если бы я сообщил ей об очередном заседании польского сейма. Я тоскливо вздохнул и собрался «отвалить», но дама спросила, неожиданно тонким голосом,- Чего надо -то?
- Билет на рейс 457. Саратов.
- Мест нет! Категорично ответила Богиня наземной службы, но внимательно при этом на меня посмотрела. К счастью, в моем объёмистом портфеле, была шоколадка «Рот-Фронт». Немедленно выкладываю на стойку, откуда плиточка мгновенно испаряется.
- За полчаса до регистрации подойди к 1-й стойке, спроси Зину, скажешь от меня. Она апельсины любит.
Выстоял небольшую очередь в буфете, купил три кило оранжевых шаров, уложил в красивый бумажный пакет (пластик только, только входил в обиход) и пошел к стойке №1, «Зала регистрации», счастливых обладателей заветных билетов в небо.
Зину трудно было не узнать, даже никогда ранее её не зная и не видя. Только Зины бывают такими энергичными, рыжими и громогласными.
Кроме того, она беспрерывно перемещалась в пространстве, по типу броуновского движения. Апельсины, так же, как и шоколадка для Люси испарились мгновенно, а я был направлен в стеклянный тамбур, через который экипаж выходит к автобусу, везущему к самолёту.
Инструкция была короткой. Высокая блондинка Катя. Она будет в курсе. Хорошо, что у тебя багажа нет. Должен улететь. Что любит Катя, узнать не успел, летучая Зина дематериализовалась.
В стеклянном тамбуре мыкалось ещё с пяток ловцов удачи, но на Саратов был только я один.
А вот и весёлый экипаж. Действительно высокая, действительно блондинка. Красивая, слегка помятая.
Решительно выдвинулся к ней,- Я от Зины!
- От Зины? Тогда пошли!
И тут- вы не поверите! Я очень ярко представил себе, что через несколько часов буду в Саратове, у любимой девушки, накануне Праздника весны и без гостинца! Даже без веточки мимозы! Это просто невозможно, о чём я честно и признался Кате. Та усмехнулась,- Если вы отсюда выйдете за апельсинами, то будете сами их есть, в Зале ожидания. Обратной дороги нет. Но не огорчайтесь. Решим! Завидую вашей девушке. Её любят. Пошли быстрее.
Через 5 часов мучительного полета, с посадкой в заснеженном Иванове, мы плюхнулись, практически вслепую, в дождь и снег, на ВПП аэропорта города Саратов.
На трапе, придерживая пилотку, стояла Катя. В руке у неё был бумажный пакет и веточка мимозы,- Это вашей любимой девушке. Апельсины из Марокко, мимоза из Сухуми. С 8 -м Мартом! Будьте счастливы!

В. Софьин