ГЛАВА 2.
«Но кто мы и откуда?
Когда от всех тех лет,
Остались пересуды,
А нас на свете нет…»
Б. Пастернак
Случилось в ту пору цыганам быть в окрестностях Романовки. Прибыли они незадолго до появления Пришельца. Также неизвестно откуда, хотя известно, на чём и, по большому счету, зачем. Табор из пяти кибиток пароконных и изрядно побитой машины «Волга 31029».
Развернулись цыгане на лужайке, рано освободившейся от снега, в силу таинственных природных факторов, возле реки Караман, лежащей ещё подо льдом.
Однако, нельзя сказать, что Романовка располагалась на берегу этого, чрезвычайно извилистого, степного водоёма. Село было как -то само по себе, река сама по себе и протекала несколько в сторонке, а потом резко, крутым изгибом, уходила в степь. Дорога к селу через Караман была проложена через насыпную плотину, нередко, в весенний паводок, размываемую. В таких случаях, Романовка оказывалась отрезанной от всего цивилизованного мира. Степью не проедешь.
Всю ночь шёл дождь, то прекращаясь, то усиливаясь на ливня. В один из таких дождевых «параксизмов», Гордей проснулся. Такая погода его не радовала, так как тормозила «Обустройство». Пять утра. Надо вставать.
Проделав, уже описанную процедуру бритья, Гордей, не смывая пену, разделся до гола, обулся в старые кроссовки и вышел в промозглый полумрак двора. Уже начинался серенький рассвет. Гоготали в небе гуси. Начался «пролет»! Охотничье сердце Гордея сжалось в тоске. Вряд ли удастся поохотиться в этом году.
Почти ледяной, затихающий, а потому меленький дождик, резко охладил мускулистое или, как тогда стали говорить - «накаченное», тело Пришельца.
Он приступил к привычным физическим упражнениями, числом ровно 21 и которые разработал сам. Завершалась «зарядка» прыжками на месте и с разведением ног. Где-то на пятом прыжке, Гордей сквозь шумное свое дыхание, услышал звонкий смех и затем поспешно удаляющиеся, чавкающие в грязи шаги. Гордей замер на мгновение. Усмехнулся, и с новой силой завершил прыжки на счёте 51. Затем облился стылой водой из ведра, стоящей под водосточным жёлобом и вернулся в тёплый ещё и тёмный дом.
Цыгане. Первый раз Гордей столкнулся с этим необыкновенным народом в Трансильвании, в 1894 году, в окрестностях города Клуж-Напо́ка. Сам он туда попал, изучая историю медицины Дакии, пытаясь связать её (медицину) со всей той чертовщиной, которая творилась в предгорьях Карпат.
Об ужасном вампире Дракуле, тогда не было ещё известно. Он появился в воображении писателя Брэма Стокера в 1897 году, а прообразом кровожадного злодея был князь румынский Влад Цепеш. Тот ещё тип!
Гордей охотно бы с ним познакомился, но когда Влад ⅠⅠⅠ Цепеш правил, а правил он, с перерывами на санаторно-курортное лечение, трижды, причем последний раз в 1476 году, Гордею только, только исполнилось 15 лет.
Он занимал скромную, но почетную должность Ловчева, при дворе Великого князя Московского Ивана ⅠⅠⅠ и даже имел честь и удовольствие присутствовать при женитьбе Князя на Софье Палеолог, племяннице византийского императора. Отроку Гордею было 11 лет и он прислуживал на свадебном пире. Династический брак позволил Ивану III считать себя ровней византийскому царственному дому. Вот что значит брак по расчёту, когда расчёт верный!
Русский Великий Князе стал называться Государём (Цезарем, по ихнему) и, заодно, прихватил на свою Государеву печать византийского двухглавого орла, который стал впоследствии Гербом русского государства. В семейных записях Гордея храниться пергамент, с печатью Гербовой в котором Государь жалует Василия Столетова, Печатника княжеского двора, за верную службу и добрые советы.
Одним из таких советов, поговаривают, была рекомендация взять у Византии титул и государственный герб – двуглавого орла. Василий Столетов, отец Гордея, посоветовал так же, внести в обличие орла некоторые изменения, В частности, в выражение его лиц, то есть, голов.
Герб, в результате, получился весьма миролюбивым, что и соответствовало парадигме Московского государства в его внешней политике.
Гордей хотел очень встретиться с Брэмом Стокером. Знаменитый ирландец не ответил на его рекомендательные письма. Встреча не состоялась. Жаль. История медицины, особенно психиатрии, могла бы пополниться интересными фактами.
Так вот – цыгане. Интересный народец. В чем- то схож с евреями. Хотя бы в том, что ассимилированы по всему миру и не имеют своего государства. Нет, иудеи государство сотворили, потеснив Палестину. Цыгане решили никого не обижать и государства, равно как и религии, у них нет до сих пор. Впрочем, при необходимости или другим, более высоким соображениям, обращаются в одну из трёх основных религий или на худой конец прибегают к услугам буддизма.
Утверждают, что родом они из Индии. Возможно, но трансильванские цыгане, бок о бок с которыми некоторое время прожил Гордей, с трудом добившись расположения этих независимых и достаточно агрессивных ребят, что как-то мало напоминают дружелюбных, улыбчивых индусов.
Живут цыгане по своим законам!
Гордею потребовались большие финансовые затраты, с риском для жизни и здоровью, выведать у цыган, точнее цыганок, некоторые рецепты их снадобий, которые они используют в лечении соплеменников и гериатрии, то есть омолаживании.
Официальную медицину они, равно как и сейчас, не признавали. Обращались только в крайних случаях. Да и не было тогда в полудикой Румынии какой-либо медицины. Так, одни знахари, и цыгане были лучшими.
Много полезного узнал Гордей и записал в свою толстую тетрадь в сафьяновом переплёте, которую ему подарил великий Ибн Сина, и в которой на первой странице написал на фарси: «Когда умрём, то все до одного Познаем, что не знаем ничего».
Много позже, когда толстая и уже изрядно потёртая тетрадь, была почти вся исписана, Гордей приписал к гениальной фразе Авиценны, по-русски: «Век учись, всё равно дураком помрёшь» смягчив, тем самым, арабский пессимизм великого медика.
Часам к семи совсем распогодилось. Дождь прекратил свои нудные песни барабанить по ветхой крыше. Даже солнце вроде бы собралось выглянуть. Гордей пил превосходный и столь же крепкий колумбийский кофе, мешочек которого был обменян им на бутылку «Столичной» у панамского моряка в Гамбургском порту, куда они пришли на яхте «Планида», с капитаном и хозяином этого 14-ти метрового кеча, Пашей Мышкиным, отчаянной смелости и авантюризма пареньком, ровно год назад.
На завтрак, помимо кофе, был привезенный из города сыр «Мааздам», сваренное в смятку яйцо, местного происхождения и хлеб с маслом, также городской этиологии. Да! Джем же ещё. Прекрасный абрикосовый джем, приобретенный в «Елисеевском» на Невском. Это когда наконец-то «Планида» добралась до Питера и пришвартовалась на Набережной лейтенанта Шмидта, аккурат за ледоколом «Красин». То есть, тоже почти год назад. Джема оставалось на донышке. Надо что-то с этим делать.
В этот момент благостных размышлений о мелких проблемках, раздался рёв подъезжающих машин, хлопанье дверок и невежливый стук в калитку. Гордей выглянул в окошко. Старенький, зеленоватый джип и серая «Девятка» стояли у ворот, замызганные грязью по самые крыши. Самих пассажиров из окна не было видно.
- Так,- спокойно сказал Гордей,- кажется гости ко мне. И гости эти не очень дружелюбные! Пойдём знакомиться.
Гордей достал из кобуры револьвер и сунул его сзади, за широкий ремень фирменных джинсов. В комбинезоне он выходил «в свет». Набросил куртку, не спеша, под уже бешенные удары в калитку, обул сапоги и вышел во двор. Как раз и солнышко вырвалось из туч, яркими весенними лучами озаряя весеннее же безобразие неухоженного двора, с сугробчиками, сохранившимися у забора и хозяйственных постройках.
- Открывай! Мать твою!
- Иду,- кротко отвечал Гордей. Отодвинул старинный засов и распахнул покосившуюся калитку. Три крепких паренька в спортивных костюмах, грязных до нельзя кроссовках и кожаных куртках, в шесть глаз смотрели на него вопрошающе и, мягко говоря, недружелюбно. Чуть позади, у джипа стоял мужчина в чёрном кашемировом пальто. Длинный белый шарф, на удивление чистые, светлые туфли.
- Чикаго отдыхает! Подумал Гордей. - Шляпы вот только, почему-то нет?
- Чего телишься? Вопрошал один из братков, с явным намерением войти во двор. Гордей посторонился, пропуская парней, густо воняющих смесью пота, сигарет «Парламент» и лосьона "Denim". В «девятке» явно ещё сидел резерв «главного командования».
Следом, во двор вошел и джентльмен. Тут Гордей увидел, что ошибся. Черная шляпа была. Незнакомец держал её за спиной, точнее там, где спина уже не имела своего благородного названия.
- Побазарим? Спросил явно лидирующий бугай.
- Охотно! Ответил Пришелец, рассеяно, без видимого любопытства, оглядывая незваных гостей. С большим вниманием он оглядел небо и сказал с надеждой,- Возможно денёк разгуляется.
Пацаны, больше привыкшие к реакции страха и паники при встречах с ними, несколько озадачились, но отработанно-напористо, продолжили, уже в два, три голоса.
- Ты кто такой? Крутой что ли? Знаешь кто мы? Сечёшь, кто к тебе приканал?
- Честно, говоря, нет, не знаю. А я, скажем так - Правитель или Президент. Ещё не определился со статусом своего государства. Извините. С кем имею честь, чем могу быть вам полезен?
- «Правитель»? «Президент»? Это что «погонялы» твои что ль? Озадачились братки.
- Нет. Этой мой, пока ещё не совсем определённый, титул.
- Как ни пытались, не очень образованные, но ещё прихваченные советским общим образованием пацаны, иронию в спокойном голосе Гордея, не уловили и потому уже более спокойно и даже как бы доброжелательно, пояснили,- Мы Епифановские. Слышал?
- Нет,- ответил Гордей. Было бы любопытно узнать и познакомиться.
Пацаны радостно заржали. Только так можно назвать эти нечленораздельные звуки, идентифицируемые, как смех.
- Ну, совсем, чел, тупой! Да вот же он стоит. Они дружно показали на человека в пальто. При этих словах, предводитель банды одел шляпу, подтвердив, вероятно этим жестом, свой высокий статус.
Продолжение следует непременно в следующую субботу, если не произойдёт что-то ...
«Но кто мы и откуда?
Когда от всех тех лет,
Остались пересуды,
А нас на свете нет…»
Б. Пастернак
Случилось в ту пору цыганам быть в окрестностях Романовки. Прибыли они незадолго до появления Пришельца. Также неизвестно откуда, хотя известно, на чём и, по большому счету, зачем. Табор из пяти кибиток пароконных и изрядно побитой машины «Волга 31029».
Развернулись цыгане на лужайке, рано освободившейся от снега, в силу таинственных природных факторов, возле реки Караман, лежащей ещё подо льдом.
Однако, нельзя сказать, что Романовка располагалась на берегу этого, чрезвычайно извилистого, степного водоёма. Село было как -то само по себе, река сама по себе и протекала несколько в сторонке, а потом резко, крутым изгибом, уходила в степь. Дорога к селу через Караман была проложена через насыпную плотину, нередко, в весенний паводок, размываемую. В таких случаях, Романовка оказывалась отрезанной от всего цивилизованного мира. Степью не проедешь.
Всю ночь шёл дождь, то прекращаясь, то усиливаясь на ливня. В один из таких дождевых «параксизмов», Гордей проснулся. Такая погода его не радовала, так как тормозила «Обустройство». Пять утра. Надо вставать.
Проделав, уже описанную процедуру бритья, Гордей, не смывая пену, разделся до гола, обулся в старые кроссовки и вышел в промозглый полумрак двора. Уже начинался серенький рассвет. Гоготали в небе гуси. Начался «пролет»! Охотничье сердце Гордея сжалось в тоске. Вряд ли удастся поохотиться в этом году.
Почти ледяной, затихающий, а потому меленький дождик, резко охладил мускулистое или, как тогда стали говорить - «накаченное», тело Пришельца.
Он приступил к привычным физическим упражнениями, числом ровно 21 и которые разработал сам. Завершалась «зарядка» прыжками на месте и с разведением ног. Где-то на пятом прыжке, Гордей сквозь шумное свое дыхание, услышал звонкий смех и затем поспешно удаляющиеся, чавкающие в грязи шаги. Гордей замер на мгновение. Усмехнулся, и с новой силой завершил прыжки на счёте 51. Затем облился стылой водой из ведра, стоящей под водосточным жёлобом и вернулся в тёплый ещё и тёмный дом.
Цыгане. Первый раз Гордей столкнулся с этим необыкновенным народом в Трансильвании, в 1894 году, в окрестностях города Клуж-Напо́ка. Сам он туда попал, изучая историю медицины Дакии, пытаясь связать её (медицину) со всей той чертовщиной, которая творилась в предгорьях Карпат.
Об ужасном вампире Дракуле, тогда не было ещё известно. Он появился в воображении писателя Брэма Стокера в 1897 году, а прообразом кровожадного злодея был князь румынский Влад Цепеш. Тот ещё тип!
Гордей охотно бы с ним познакомился, но когда Влад ⅠⅠⅠ Цепеш правил, а правил он, с перерывами на санаторно-курортное лечение, трижды, причем последний раз в 1476 году, Гордею только, только исполнилось 15 лет.
Он занимал скромную, но почетную должность Ловчева, при дворе Великого князя Московского Ивана ⅠⅠⅠ и даже имел честь и удовольствие присутствовать при женитьбе Князя на Софье Палеолог, племяннице византийского императора. Отроку Гордею было 11 лет и он прислуживал на свадебном пире. Династический брак позволил Ивану III считать себя ровней византийскому царственному дому. Вот что значит брак по расчёту, когда расчёт верный!
Русский Великий Князе стал называться Государём (Цезарем, по ихнему) и, заодно, прихватил на свою Государеву печать византийского двухглавого орла, который стал впоследствии Гербом русского государства. В семейных записях Гордея храниться пергамент, с печатью Гербовой в котором Государь жалует Василия Столетова, Печатника княжеского двора, за верную службу и добрые советы.
Одним из таких советов, поговаривают, была рекомендация взять у Византии титул и государственный герб – двуглавого орла. Василий Столетов, отец Гордея, посоветовал так же, внести в обличие орла некоторые изменения, В частности, в выражение его лиц, то есть, голов.
Герб, в результате, получился весьма миролюбивым, что и соответствовало парадигме Московского государства в его внешней политике.
Гордей хотел очень встретиться с Брэмом Стокером. Знаменитый ирландец не ответил на его рекомендательные письма. Встреча не состоялась. Жаль. История медицины, особенно психиатрии, могла бы пополниться интересными фактами.
Так вот – цыгане. Интересный народец. В чем- то схож с евреями. Хотя бы в том, что ассимилированы по всему миру и не имеют своего государства. Нет, иудеи государство сотворили, потеснив Палестину. Цыгане решили никого не обижать и государства, равно как и религии, у них нет до сих пор. Впрочем, при необходимости или другим, более высоким соображениям, обращаются в одну из трёх основных религий или на худой конец прибегают к услугам буддизма.
Утверждают, что родом они из Индии. Возможно, но трансильванские цыгане, бок о бок с которыми некоторое время прожил Гордей, с трудом добившись расположения этих независимых и достаточно агрессивных ребят, что как-то мало напоминают дружелюбных, улыбчивых индусов.
Живут цыгане по своим законам!
Гордею потребовались большие финансовые затраты, с риском для жизни и здоровью, выведать у цыган, точнее цыганок, некоторые рецепты их снадобий, которые они используют в лечении соплеменников и гериатрии, то есть омолаживании.
Официальную медицину они, равно как и сейчас, не признавали. Обращались только в крайних случаях. Да и не было тогда в полудикой Румынии какой-либо медицины. Так, одни знахари, и цыгане были лучшими.
Много полезного узнал Гордей и записал в свою толстую тетрадь в сафьяновом переплёте, которую ему подарил великий Ибн Сина, и в которой на первой странице написал на фарси: «Когда умрём, то все до одного Познаем, что не знаем ничего».
Много позже, когда толстая и уже изрядно потёртая тетрадь, была почти вся исписана, Гордей приписал к гениальной фразе Авиценны, по-русски: «Век учись, всё равно дураком помрёшь» смягчив, тем самым, арабский пессимизм великого медика.
Часам к семи совсем распогодилось. Дождь прекратил свои нудные песни барабанить по ветхой крыше. Даже солнце вроде бы собралось выглянуть. Гордей пил превосходный и столь же крепкий колумбийский кофе, мешочек которого был обменян им на бутылку «Столичной» у панамского моряка в Гамбургском порту, куда они пришли на яхте «Планида», с капитаном и хозяином этого 14-ти метрового кеча, Пашей Мышкиным, отчаянной смелости и авантюризма пареньком, ровно год назад.
На завтрак, помимо кофе, был привезенный из города сыр «Мааздам», сваренное в смятку яйцо, местного происхождения и хлеб с маслом, также городской этиологии. Да! Джем же ещё. Прекрасный абрикосовый джем, приобретенный в «Елисеевском» на Невском. Это когда наконец-то «Планида» добралась до Питера и пришвартовалась на Набережной лейтенанта Шмидта, аккурат за ледоколом «Красин». То есть, тоже почти год назад. Джема оставалось на донышке. Надо что-то с этим делать.
В этот момент благостных размышлений о мелких проблемках, раздался рёв подъезжающих машин, хлопанье дверок и невежливый стук в калитку. Гордей выглянул в окошко. Старенький, зеленоватый джип и серая «Девятка» стояли у ворот, замызганные грязью по самые крыши. Самих пассажиров из окна не было видно.
- Так,- спокойно сказал Гордей,- кажется гости ко мне. И гости эти не очень дружелюбные! Пойдём знакомиться.
Гордей достал из кобуры револьвер и сунул его сзади, за широкий ремень фирменных джинсов. В комбинезоне он выходил «в свет». Набросил куртку, не спеша, под уже бешенные удары в калитку, обул сапоги и вышел во двор. Как раз и солнышко вырвалось из туч, яркими весенними лучами озаряя весеннее же безобразие неухоженного двора, с сугробчиками, сохранившимися у забора и хозяйственных постройках.
- Открывай! Мать твою!
- Иду,- кротко отвечал Гордей. Отодвинул старинный засов и распахнул покосившуюся калитку. Три крепких паренька в спортивных костюмах, грязных до нельзя кроссовках и кожаных куртках, в шесть глаз смотрели на него вопрошающе и, мягко говоря, недружелюбно. Чуть позади, у джипа стоял мужчина в чёрном кашемировом пальто. Длинный белый шарф, на удивление чистые, светлые туфли.
- Чикаго отдыхает! Подумал Гордей. - Шляпы вот только, почему-то нет?
- Чего телишься? Вопрошал один из братков, с явным намерением войти во двор. Гордей посторонился, пропуская парней, густо воняющих смесью пота, сигарет «Парламент» и лосьона "Denim". В «девятке» явно ещё сидел резерв «главного командования».
Следом, во двор вошел и джентльмен. Тут Гордей увидел, что ошибся. Черная шляпа была. Незнакомец держал её за спиной, точнее там, где спина уже не имела своего благородного названия.
- Побазарим? Спросил явно лидирующий бугай.
- Охотно! Ответил Пришелец, рассеяно, без видимого любопытства, оглядывая незваных гостей. С большим вниманием он оглядел небо и сказал с надеждой,- Возможно денёк разгуляется.
Пацаны, больше привыкшие к реакции страха и паники при встречах с ними, несколько озадачились, но отработанно-напористо, продолжили, уже в два, три голоса.
- Ты кто такой? Крутой что ли? Знаешь кто мы? Сечёшь, кто к тебе приканал?
- Честно, говоря, нет, не знаю. А я, скажем так - Правитель или Президент. Ещё не определился со статусом своего государства. Извините. С кем имею честь, чем могу быть вам полезен?
- «Правитель»? «Президент»? Это что «погонялы» твои что ль? Озадачились братки.
- Нет. Этой мой, пока ещё не совсем определённый, титул.
- Как ни пытались, не очень образованные, но ещё прихваченные советским общим образованием пацаны, иронию в спокойном голосе Гордея, не уловили и потому уже более спокойно и даже как бы доброжелательно, пояснили,- Мы Епифановские. Слышал?
- Нет,- ответил Гордей. Было бы любопытно узнать и познакомиться.
Пацаны радостно заржали. Только так можно назвать эти нечленораздельные звуки, идентифицируемые, как смех.
- Ну, совсем, чел, тупой! Да вот же он стоит. Они дружно показали на человека в пальто. При этих словах, предводитель банды одел шляпу, подтвердив, вероятно этим жестом, свой высокий статус.
Продолжение следует непременно в следующую субботу, если не произойдёт что-то ...