ПрофМед - Лекторий
Творчество наших читателей. Н. Сурков. "А ПО ВОЛГЕ ВВЕРХ ТЕПЛОХОД…». Часть 3
396
А ПО ВОЛГЕ ВВЕРХ ТЕПЛОХОД, А ПО ВОЛГЕ ВНИЗ ТЕПЛОХОД
Часть 3
Образ церковной колокольни, одиноко возвышающейся над гладью волжских вод знаком, наверное, даже тем, кто никогда не бывал в городе Калязине и ничего о нем не слышал. Вот и мы поначалу имели весьма смутное представление о легендарной колокольной башне, но испытывали большое желание повидать ее вблизи. На приличном расстоянии, и, так сказать с воды, мы наблюдали колокольню, как только она показалась из-за поворота (в этом месте Волга в своем течении делает практически прямой угол).
К нашей радости едва мы ступили с теплохода на твердую землю, нас тут же повлекли к другому причалу – садиться на речной трамвайчик с весьма подходящим названием «Садко». Былинно-сказочный Садко, как вы помните, любовался красотами подводного мира, а мы поспешали к самому выразительному символу всех затопленных волжских городов и селений - Никольской колокольне. Таким образом, наше знакомство с Калязиным началось с посещения этой самой известной его достопримечательности.
Вид Никольской колокольни с воды
Смотреть на нее и любоваться можно бесконечно долго, немалое время занимает и рассказ о ней. Постараемся все же не растекаться мыслью по древу, а сосредоточиться на наиболее интересных фактах ее «биографии».
Построена колокольня в 1800 году крепостными мастерами. Старое описание гласит: «Колокольню можно отнести к лучшим произведениям в этом роде по смелости зодчества, по красоте частей и великолепию целого. … И, что всего замечательнее, идея такого красивого величественного здания и исполнение ее принадлежит местному артисту (т.е. художнику – Н.С.) из мещан».
Средства на ее сооружение предоставил местный дворянин полковник Василий Ушаков, он же, как сейчас бы сказали, «курировал» все строительство. Об этом человеке стоит рассказать чуточку подробнее.
В повествовании о Тутаеве мы вспоминали нашего знаменитого флотоводца, причисленного церковью к лику святых Федора Ушакова. Калязинский Ушаков по отчеству тоже Федорович, но напрасно некоторые авторы интернет-материалов спешат записать его в сыновья адмирала, поскольку известно, что Федор Федорович так и не создал семьи и не имел сыновей.
Тем не менее, в родстве, скорее всего дальнем, эти два «Федоровича» все же состояли. «Гроза и победитель турок» относился к ярославской ветви дворянского рода Ушаковых, а наш полковник к тверской. Но Василий Федорович Ушаков интересен еще тем, что он приходился родным дедушкой Екатерине Николаевне и Елизавете Николаевне Ушаковым, милым московским барышням. Так вот, старшей из сестер «Катериной» на протяжении 1827 – 1829 гг. всерьез был увлечен Пушкин, посвятивший ей несколько известных стихотворений и включивший ее имя в свой шуточный (для сестриц же составленный) «Дон-Жуанский список».
Во время своих наездов в Москву влюбленный поэт бывал в их гостеприимном доме на Пресне, чуть ли не каждый день, а иногда и по нескольку раз на дню. Существует легенда, согласно которой Александр Сергеевич заезжал в их тверское имение Никитское под Калязиным. И хотя документальных подтверждений этому до сих пор не найдено, но нет и опровержения такой поездки. Во всяком случае, на месте бывшей усадьбы Василия Ушакова в середине семидесятых годов прошлого века был установлен бюст Пушкина со строчками, посвященными его возлюбленной.
Раз уж мы заговорили о легенде, нельзя не упомянуть о том, что вокруг самой колокольни вращается немало легенд и слухов. Прежде всего, связанных с главным ее колоколом, который будто бы, упав с нее во время попытки снятия перед войной, проломил перекрытия и затонул в подвальном помещении. Возникло довольно стойкое поверье о том, что колокол этот время от времени звонит, причем самопроизвольно. Тем не менее, звон, разносимый далеко по Волге, возникает, не когда ему заблагорассудится, а накануне тревожных и грозных событий. Так, впервые он загудел незадолго до начала Великой Отечественной, и старики, будто бы сказали: «это набат, война будет». Потом зазвонил перед землетрясением в Ашхабаде, затем перед вводом советских войск в Афганистан, предупредил и о Чернобыльской трагедии. Ну и естественно о начале СВО (в последнем случае «зов» его должен был доноситься из-подо льда).
Гиды и экскурсоводы вполне ожидаемо опровергают эту легенду вместе с остальными слухами. Наш экскурсовод, - женщина, приехавшая не так давно из Москвы и полюбившая Калязин настолько, что перебралась сюда на житье, - решительно отрицала даже наличие колокола в воде под колокольней.
В самом деле, если лет тридцать-сорок тому назад колокольня возвышалась непосредственно из воды, то впоследствии для укрепления ее и избежания начавшегося легкого крена основание строения решено было засыпать песком. После выгрузки полной баржи песка вокруг калязинской красавицы возник искусственный кусочек суши. При этом оказался наполовину засыпанным первый из пяти башенных ярусов.
Однако колокол все-таки когда-то был: многие помнят кадры из кинофильма «Берег», снимавшегося в Калязине и в том числе на частично затопленной колокольне. Мне так, просто врезалась в память сцена с мальчиком, ныряющим в глубину и звонящим под водой в колокол. Это, однако, не исключает возможности того, что «киношники» могли «подыграть» самим себе, как в случае с бутафорскими церковными куполами, выглядывающими в тех же кадрах из волжской воды.
Так что по ком звонит колокол калязинской колокольни и звонит ли он вообще – решать каждому самостоятельно, а мы из туманной и зыбкой области иллюзорных предположений спустимся на «грешную (зато твердую) землю», в данном случае на землю упомянутого насыпного островка, чтобы еще немного уделить времени самому красивому памятнику архитектуры города Калязина. Тут уместно добавить - и самому высокому (высота Никольской колокольни 75 метров, что делает ее лидером по этому показателю среди ее волжских «коллег»).
В самое поднебесье устремились ярусы и колоннады белокаменной красавицы
Теперь наверное пришла пора пояснить, почему колокольня называется «Никольская». Дело в том, что строилась она как дополнение к Никольскому (или Николаевскому) храму, стоящему рядом. Он имел свою невысокую звонницу, но видимо велико было желание еще более украсить ансамбль древнего (1654 г.) собора, построенного на месте упраздненного Николо-Жабенского монастыря или по-старинному «Николы на Жабне».
Тут мы невольно соприкасаемся с историей самого города, который по своему происхождению считается «подмонастырским», т.е. возникшим из монастырских слобод и комплекса монастыря.
Обитель и ее слобода на правом берегу Волги близ места впадения реки Жабни известны были еще с XII века. Кстати, название «Жабня» к жабам не имеет никакого отношения, а говорит лишь о том, что земли эти были заселены некогда угро-финскими племенами (в переводе с финского «жабня» - пониженное затопляемое место). Жабенский монастырь был разрушен в 1238 году татаро-монголами и неоднократно подвергался разорению ими впоследствии.
Значение этой местности резко возросло, когда в 1434 году преподобный Макарий (в миру житель соседнего Кашина Матвей Кожин) основал напротив нее на другом берегу Волги Свято-Троицкий монастырь. Широко известный на Руси под именем Макарьевского (читателю не стоит путать его с одноименной ныне действующей обителью под Нижним Новгородом), монастырь быстро разрастался и богател. Земли под него пожертвовал местный боярин Иван Каляга или по-другому Каляза. Благодаря щедрому дарителю и город, образованный тут в конце XVIII века из слобод и древнего села Пирогово, получил название Калязин.
О духовном влиянии Калязинского Троицкого монастыря и его настоятеля можно судить по тому факту, что в 1466 году сюда за благословением приезжал, отправляющийся в Индию тверской купец и первый русский путешественник Афанасий Никитин. В своем «Хожении (именно так !) за три моря» он упомянул об этом. Неоднократно бывал в Макарьевской обители Иван Грозный, подаривший в дар насельникам древнее евангелие. Борис Годунов облагодетельствовал братию серебряной ракой для чудодейственных мощей преподобного Макария. Половиной столетия позднее в изоляции монастырских стен и башен пережидал вспышку свирепствующей в Москве «моровой язвы» царь Алексей Михайлович. Знаменитый сын его, Петр Первый, совершал в юности сюда свои походы с «потешным» войском, и для его приема в монастыре имелись специальные покои.
Благодаря царскому вниманию монастырское поселение быстро развивалось. По соседству выросли Троицкая и Рождественская слободы. Здесь строили суда, изготавливались керамические изделия, в том числе, с подглазурной росписью, плелись известные далеко за пределами городка «калязинские» кружева, использовавшиеся для отделки одежды, как простолюдинов, так и царей. Кружевной промысел в Калязине, как мы узнали, зародился в XVII веке. По преданию, в Троицкий монастырь приехала царица Мария Милославская, а с ней и кружевницы, которые обучили местных жительниц этому тонкому искусству. Кружево плели из льняных и шелковых нитей с золотом и серебром. Большим спросом пользовались эти невероятной красоты изделия даже у заграничных модниц.
Но самое главное в Калязине не менее двух раз в год устраивались торговые ярмарки.
Богатство привлекало и недругов. В Смутное время дважды через город проходили поляки, и однажды были наголову разбиты под Калязиным молодым талантливым полководцем Михаилом Скопиным-Шуйским (в городе, кстати, регулярно проводятся исторические реконструкции в честь этого события).
И вот тут-то мы возвращаемся к Никольской колокольне и одноименному собору. С тех пор как Калязин в 1775 году официально по рескрипту Екатерины II сделался городом, ярмарки в нем продолжали проводиться регулярно. До полутора тысяч человек собирались на торговой площади, раскинувшейся (только представьте себе!) вокруг Никольской колокольни и собора.
Сохранилась старая фотография с шумным базаром в этом центральном тогда месте города. Там, где сравнительно недавно, во всяком случае, по историческим меркам, «мешались в кучу кони, люди», жизнь била ключом и деньги текли рекой, теперь простирается толща воды.
Рассказывая о Калязине, не миновать драматического момента его истории, связанного с заполнением в 1940 году водой Угличского водохранилища. При этом две трети городских территорий Калязина и немалая часть окрестных сел ушли под воду. Для наглядности можно привести такие данные: до сооружения плотины Угличской ГЭС ширина Волги в районе города была от 70 до 350 (во время разливов) метров, теперь достигает двух километров. Словно былинный град Китеж ушел под воду старый Калязин. Специалисты признают, что самые красивые и ценные в архитектурном и историческом отношении здания и улицы Калязина оказались затоплены. Это усугубилось тем, что многие каменные здания перед перекрытием Волги плотиной разбирались или разрушались. В особенности это касается церквей и монастырей, в отношении которых в 30 – е годы продолжала вестись политика антирелигиозной направленности.
В местном музее имеется интересный артефакт: аэрофотоснимок, сделанный немецким летчиком в 1941 году и представляющий вид Калязина, что называется «с птичьего полета». Так вот, несколько мест в центральной и заволжской его частях имеют пометку «zerstort» (церштёрт), что значит «разрушено». Должно быть, пилот «Люфтваффе» был несколько озадачен: готовились бомбить, а тут … . Впрочем, они прибыли к нам разрушать, и им и дела не было до того факта, что камни от стен и зданий, например, Макарьевского монастыря и Никольского собора пошли на строительство Угличского гидроузла.
И не значит, конечно, что в ходе грандиозного строительства вся богатая история города, представляющая, если так можно выразиться, его архитектурное и художественное лицо, «канула в воду». Сохранилась же знакомая нам теперь Никольская колокольня. Хотя, некоторые объясняют это вполне прозаическими причинами. Мы уже говорили о крутом повороте Волги в этих местах, что снижает видимость берегов, особенно в плохую погоду. Вот и было предложено использовать такую «высотку» в качестве маяка. Правда, маяком она так никогда и не служила. Одно время ее использовали для тренировки парашютистов, а также для фото и киносъемок. Мы поднимались на нее, даже со второго яруса виды замечательные.
Снятые со стен исчезнувшего монастыря фрески в настоящее время хранятся частично в Москве в Музее архитектуры, частично в Калязинском краеведческом музее, расположенном в сохранившейся за рекой Жабней Богоявленской церкви. О музее известно, что в нем представлены интересные образцы керамики – изразцы XVI века, например, с изображением всадника с копьем, так называемого «китовраса» (наш вариант античного кентавра). Можно увидеть там и фрагменты кирпичной кладки (с древними квадратной формы кирпичами). Перед музеем размещены старинные пушки и якоря.
Богоявленская церковь XVIII века, ныне краеведческий музей
Когда мы вернулись в город, нас провели по тихим зеленым улочкам, тянущимся вдоль разлившейся Жабни. Этот волжский приток в своем устье расширился настолько, что основательно отделил, «оторвал» от остального Калязина находящийся на другом берегу заречный район, исстари называемый Свистухой. Почему Свистуха? Версий несколько и большинство опять-таки связаны с легендами. Наиболее правдоподобной из них выглядит следующая: в старину на этом месте стояло село Пирогово, рядом рос сосновый лес, по которому проходила дорога. Купцы, едущие на ярмарку в Николаевскую монастырскую слободу, знали, что тут «пошаливает лихой народец». Злодеи перед нападением свистели, как и подобает настоящему соловью-разбойнику, а потом уж останавливали и грабили подводы.
По другой версии Екатерину II, посетившую однажды Никольский монастырь, приветствовали жители другого берега громким свистом. Императрица удивилась: «Что это там за деревня? Прямо Свистуха какая-то».
Известна и попытка «научного» объяснения этого названия, предлагающая в качестве причины его возникновения некий природный, а точнее физический феномен, обнаруженный якобы в давние времена. Мол, вдоль высокого берега Свистухи в осеннюю непогоду дули ветра, издающие особый свист. «Что же сейчас не дуют и не свистят?» – задают вопрос сомневающиеся краеведы.
И в самом деле, любителям физики, думается, стоит обратить свои взоры в другую сторону, на окраину Калязина, где красуется своеобразная гордость современной науки, а конкретно, астрофизики – Калязинская радиоастрономическая обсерватория. Она представляет собой один из крупнейших в России радиотелескопов. И тут не обошлось без так любимых мной совпадений, в данном случае курьезных. Официальный адрес расположения этого уникального сооружения: деревня Толстоухово, в 6 км за городской чертой. Калязинский радиорефлектор своим «ухом», скорее не толстым, а огромным (диаметр его чаши – 64 м, а высота расположения – 178 м) «прослушивает» вселенную на расстоянии более 300 млн. км. Вот это ухо!
О технической достопримечательности Калязина нам поведала наш экскурсовод по дороге в музей «Волгари», куда мы шли узкими как будто затерянными во времени улочками. По сторонам нам встречались то каменные, то деревянные дома. Некоторые, как выяснилось, были построены в XVIII – XIX веках и принадлежали раньше купцам и разбогатевшим мещанам.
Одно угловое здание прославилось тем, что в нем когда-то был доходный дом, приютивший на пару месяцев известного нашего драматурга А.Н. Островского. У него была, можно так сказать, творческая командировка по северным городам Верхневолжья с целью сбора материала о быте, заботах и проблемах местного населения. Но по приезде в Калязин с Александром Николаевичем приключилась беда: перевернувшийся тарантас повредил ему ногу. Драматург оказался надолго прикованным к постели. Уездный город держал его в своем плену примерно с середины июля до начала сентября. В письмах приятелям Некрасову и Панаеву он жалуется на местную медицину и возмутившую его дороговизну: «пиявки, за которыми посылать приходится за двадцать верст, стоят 16 рублей серебром». Лечение тем временем практически не продвигалось. Лишь когда Островский прибыл по осени в Москву, выяснилось, что нога его сломана в двух местах. Так что, походить по Калязину Александру Николаевичу вряд ли довелось, разве что похромать на костылях.
Зато другой наш знаменитый писатель баснописец И.А. Крылов, начинавший полвеком ранее службу в Калязинском земском суде подканцеляристом, наверное, бегал и лётал по этим улочкам (одна из них носит теперь его имя). Бывал здесь проездом и Александр Дюма, когда совершал свой волжский вояж до Астрахани.
Но вот мы, наконец, достигли музея, занимающего аккуратное современно отделанное зданьице.
Его экспозиции отражают жизнь и быт тружеников Волги – «Волгарей», к которым калязинцы в полной мере и относятся. Ведь к основному роду их занятий издавна можно было отнести рыболовство, судостроение и судовождение (в том числе и бурлачество), торговлю, кузнечное и гончарное дело, ну и конечно кружевной промысел. Соответственно в качестве экспонатов здесь представлены весы «безмены» для взвешивания рыбы и прочих товаров, образцы глиняной посуды, некогда гордость любой швеи - машинка «Зингер», разных форм и размеров утюги, калязинские кружева, пароходные штурвалы и рынды, карты судоходства и множество старых фотографий по стенам. В них стоит вглядеться внимательнее. Вот играет на балалайке молодой ухарь-купец, с трубкой во рту, а на столе перед ним не откупоренная еще бутылка вина. Видать, поэтому он и улыбается. А на фото рядом – разносчик всякой сдобы с коробом за спиной (прямо-таки некрасовский «коробейник») и связкой баранок в руке, явно предлагает купить, а может для начала попробовать, свой товар. Или целая сценка театра эпохи Станиславского: бородатый мужик в круглой шапке, рубахе с фартуком, в штанах, заправленных в сапоги, взвешивает что-то безменом над столом, на краю которого виднеется целая россыпь монет. А снизу, уткнув в стол подбородок и, как собачонка задрав голову, стоит мальчик и не отрывает завороженного взгляда от лица взвешивающего. И подборка таких «жанровых» фотографий достаточно велика.
Советский послевоенный период представлен, например, афишами кинофильмов о Волге, плакатами, грампластинками с песнями о нашей великой реке, вырезанными из дерева и шитыми из материи «матросами» и «рыбачками». Достаточно редким экспонатом является патефон, на котором можно прослушать старую (не виниловую) пластинку.
В общем, «Волгари» - вполне себе добротный, хотя и не большой музей, посещение которого лишь улучшило наше настроение.
Пристань была неподалеку и оставшееся время мы использовали на то, чтобы еще раз сфотографироваться и подышать чистым воздухом.
Последние минуты в Калязине
А когда уже отплывали, и Калязин стал удаляться, и сделалось еще более заметно, как резко обрываются у кромки берега отдельные его улицы, подумалось, что к счастью не обрываются его многовековые традиции. Калязин живет, торгует, развивается.
Красна девица
Он любит и ценит красоту. Местными жителями делаются деревянные игрушки: неваляшки, матрешки, молодильные яблоки. Кружева по-прежнему плетутся и не только на коклюшках. Резное «деревянное кружево» украшает жилые дома.
Дома в Калязине
И сегодня можно приобрести здесь керамических рыбок, изготавливаемых калязинскими умельцами по старинной технологии обжига и росписи глины.
А Калязин продолжал удаляться, и нам стало даже грустновато, и захотелось побывать в нем еще раз, чтобы увидеть то, что в этот раз просто осмотреть не успели, а такого, поверьте, немало.
Н. Сурков
Часть 3
Образ церковной колокольни, одиноко возвышающейся над гладью волжских вод знаком, наверное, даже тем, кто никогда не бывал в городе Калязине и ничего о нем не слышал. Вот и мы поначалу имели весьма смутное представление о легендарной колокольной башне, но испытывали большое желание повидать ее вблизи. На приличном расстоянии, и, так сказать с воды, мы наблюдали колокольню, как только она показалась из-за поворота (в этом месте Волга в своем течении делает практически прямой угол).
К нашей радости едва мы ступили с теплохода на твердую землю, нас тут же повлекли к другому причалу – садиться на речной трамвайчик с весьма подходящим названием «Садко». Былинно-сказочный Садко, как вы помните, любовался красотами подводного мира, а мы поспешали к самому выразительному символу всех затопленных волжских городов и селений - Никольской колокольне. Таким образом, наше знакомство с Калязиным началось с посещения этой самой известной его достопримечательности.
Вид Никольской колокольни с воды
Смотреть на нее и любоваться можно бесконечно долго, немалое время занимает и рассказ о ней. Постараемся все же не растекаться мыслью по древу, а сосредоточиться на наиболее интересных фактах ее «биографии».
Построена колокольня в 1800 году крепостными мастерами. Старое описание гласит: «Колокольню можно отнести к лучшим произведениям в этом роде по смелости зодчества, по красоте частей и великолепию целого. … И, что всего замечательнее, идея такого красивого величественного здания и исполнение ее принадлежит местному артисту (т.е. художнику – Н.С.) из мещан».
Средства на ее сооружение предоставил местный дворянин полковник Василий Ушаков, он же, как сейчас бы сказали, «курировал» все строительство. Об этом человеке стоит рассказать чуточку подробнее.
В повествовании о Тутаеве мы вспоминали нашего знаменитого флотоводца, причисленного церковью к лику святых Федора Ушакова. Калязинский Ушаков по отчеству тоже Федорович, но напрасно некоторые авторы интернет-материалов спешат записать его в сыновья адмирала, поскольку известно, что Федор Федорович так и не создал семьи и не имел сыновей.
Тем не менее, в родстве, скорее всего дальнем, эти два «Федоровича» все же состояли. «Гроза и победитель турок» относился к ярославской ветви дворянского рода Ушаковых, а наш полковник к тверской. Но Василий Федорович Ушаков интересен еще тем, что он приходился родным дедушкой Екатерине Николаевне и Елизавете Николаевне Ушаковым, милым московским барышням. Так вот, старшей из сестер «Катериной» на протяжении 1827 – 1829 гг. всерьез был увлечен Пушкин, посвятивший ей несколько известных стихотворений и включивший ее имя в свой шуточный (для сестриц же составленный) «Дон-Жуанский список».
Во время своих наездов в Москву влюбленный поэт бывал в их гостеприимном доме на Пресне, чуть ли не каждый день, а иногда и по нескольку раз на дню. Существует легенда, согласно которой Александр Сергеевич заезжал в их тверское имение Никитское под Калязиным. И хотя документальных подтверждений этому до сих пор не найдено, но нет и опровержения такой поездки. Во всяком случае, на месте бывшей усадьбы Василия Ушакова в середине семидесятых годов прошлого века был установлен бюст Пушкина со строчками, посвященными его возлюбленной.
Раз уж мы заговорили о легенде, нельзя не упомянуть о том, что вокруг самой колокольни вращается немало легенд и слухов. Прежде всего, связанных с главным ее колоколом, который будто бы, упав с нее во время попытки снятия перед войной, проломил перекрытия и затонул в подвальном помещении. Возникло довольно стойкое поверье о том, что колокол этот время от времени звонит, причем самопроизвольно. Тем не менее, звон, разносимый далеко по Волге, возникает, не когда ему заблагорассудится, а накануне тревожных и грозных событий. Так, впервые он загудел незадолго до начала Великой Отечественной, и старики, будто бы сказали: «это набат, война будет». Потом зазвонил перед землетрясением в Ашхабаде, затем перед вводом советских войск в Афганистан, предупредил и о Чернобыльской трагедии. Ну и естественно о начале СВО (в последнем случае «зов» его должен был доноситься из-подо льда).
Гиды и экскурсоводы вполне ожидаемо опровергают эту легенду вместе с остальными слухами. Наш экскурсовод, - женщина, приехавшая не так давно из Москвы и полюбившая Калязин настолько, что перебралась сюда на житье, - решительно отрицала даже наличие колокола в воде под колокольней.
В самом деле, если лет тридцать-сорок тому назад колокольня возвышалась непосредственно из воды, то впоследствии для укрепления ее и избежания начавшегося легкого крена основание строения решено было засыпать песком. После выгрузки полной баржи песка вокруг калязинской красавицы возник искусственный кусочек суши. При этом оказался наполовину засыпанным первый из пяти башенных ярусов.
Однако колокол все-таки когда-то был: многие помнят кадры из кинофильма «Берег», снимавшегося в Калязине и в том числе на частично затопленной колокольне. Мне так, просто врезалась в память сцена с мальчиком, ныряющим в глубину и звонящим под водой в колокол. Это, однако, не исключает возможности того, что «киношники» могли «подыграть» самим себе, как в случае с бутафорскими церковными куполами, выглядывающими в тех же кадрах из волжской воды.
Так что по ком звонит колокол калязинской колокольни и звонит ли он вообще – решать каждому самостоятельно, а мы из туманной и зыбкой области иллюзорных предположений спустимся на «грешную (зато твердую) землю», в данном случае на землю упомянутого насыпного островка, чтобы еще немного уделить времени самому красивому памятнику архитектуры города Калязина. Тут уместно добавить - и самому высокому (высота Никольской колокольни 75 метров, что делает ее лидером по этому показателю среди ее волжских «коллег»).
В самое поднебесье устремились ярусы и колоннады белокаменной красавицы
Теперь наверное пришла пора пояснить, почему колокольня называется «Никольская». Дело в том, что строилась она как дополнение к Никольскому (или Николаевскому) храму, стоящему рядом. Он имел свою невысокую звонницу, но видимо велико было желание еще более украсить ансамбль древнего (1654 г.) собора, построенного на месте упраздненного Николо-Жабенского монастыря или по-старинному «Николы на Жабне».
Тут мы невольно соприкасаемся с историей самого города, который по своему происхождению считается «подмонастырским», т.е. возникшим из монастырских слобод и комплекса монастыря.
Обитель и ее слобода на правом берегу Волги близ места впадения реки Жабни известны были еще с XII века. Кстати, название «Жабня» к жабам не имеет никакого отношения, а говорит лишь о том, что земли эти были заселены некогда угро-финскими племенами (в переводе с финского «жабня» - пониженное затопляемое место). Жабенский монастырь был разрушен в 1238 году татаро-монголами и неоднократно подвергался разорению ими впоследствии.
Значение этой местности резко возросло, когда в 1434 году преподобный Макарий (в миру житель соседнего Кашина Матвей Кожин) основал напротив нее на другом берегу Волги Свято-Троицкий монастырь. Широко известный на Руси под именем Макарьевского (читателю не стоит путать его с одноименной ныне действующей обителью под Нижним Новгородом), монастырь быстро разрастался и богател. Земли под него пожертвовал местный боярин Иван Каляга или по-другому Каляза. Благодаря щедрому дарителю и город, образованный тут в конце XVIII века из слобод и древнего села Пирогово, получил название Калязин.
О духовном влиянии Калязинского Троицкого монастыря и его настоятеля можно судить по тому факту, что в 1466 году сюда за благословением приезжал, отправляющийся в Индию тверской купец и первый русский путешественник Афанасий Никитин. В своем «Хожении (именно так !) за три моря» он упомянул об этом. Неоднократно бывал в Макарьевской обители Иван Грозный, подаривший в дар насельникам древнее евангелие. Борис Годунов облагодетельствовал братию серебряной ракой для чудодейственных мощей преподобного Макария. Половиной столетия позднее в изоляции монастырских стен и башен пережидал вспышку свирепствующей в Москве «моровой язвы» царь Алексей Михайлович. Знаменитый сын его, Петр Первый, совершал в юности сюда свои походы с «потешным» войском, и для его приема в монастыре имелись специальные покои.
Благодаря царскому вниманию монастырское поселение быстро развивалось. По соседству выросли Троицкая и Рождественская слободы. Здесь строили суда, изготавливались керамические изделия, в том числе, с подглазурной росписью, плелись известные далеко за пределами городка «калязинские» кружева, использовавшиеся для отделки одежды, как простолюдинов, так и царей. Кружевной промысел в Калязине, как мы узнали, зародился в XVII веке. По преданию, в Троицкий монастырь приехала царица Мария Милославская, а с ней и кружевницы, которые обучили местных жительниц этому тонкому искусству. Кружево плели из льняных и шелковых нитей с золотом и серебром. Большим спросом пользовались эти невероятной красоты изделия даже у заграничных модниц.
Но самое главное в Калязине не менее двух раз в год устраивались торговые ярмарки.
Богатство привлекало и недругов. В Смутное время дважды через город проходили поляки, и однажды были наголову разбиты под Калязиным молодым талантливым полководцем Михаилом Скопиным-Шуйским (в городе, кстати, регулярно проводятся исторические реконструкции в честь этого события).
И вот тут-то мы возвращаемся к Никольской колокольне и одноименному собору. С тех пор как Калязин в 1775 году официально по рескрипту Екатерины II сделался городом, ярмарки в нем продолжали проводиться регулярно. До полутора тысяч человек собирались на торговой площади, раскинувшейся (только представьте себе!) вокруг Никольской колокольни и собора.
Сохранилась старая фотография с шумным базаром в этом центральном тогда месте города. Там, где сравнительно недавно, во всяком случае, по историческим меркам, «мешались в кучу кони, люди», жизнь била ключом и деньги текли рекой, теперь простирается толща воды.
Рассказывая о Калязине, не миновать драматического момента его истории, связанного с заполнением в 1940 году водой Угличского водохранилища. При этом две трети городских территорий Калязина и немалая часть окрестных сел ушли под воду. Для наглядности можно привести такие данные: до сооружения плотины Угличской ГЭС ширина Волги в районе города была от 70 до 350 (во время разливов) метров, теперь достигает двух километров. Словно былинный град Китеж ушел под воду старый Калязин. Специалисты признают, что самые красивые и ценные в архитектурном и историческом отношении здания и улицы Калязина оказались затоплены. Это усугубилось тем, что многие каменные здания перед перекрытием Волги плотиной разбирались или разрушались. В особенности это касается церквей и монастырей, в отношении которых в 30 – е годы продолжала вестись политика антирелигиозной направленности.
В местном музее имеется интересный артефакт: аэрофотоснимок, сделанный немецким летчиком в 1941 году и представляющий вид Калязина, что называется «с птичьего полета». Так вот, несколько мест в центральной и заволжской его частях имеют пометку «zerstort» (церштёрт), что значит «разрушено». Должно быть, пилот «Люфтваффе» был несколько озадачен: готовились бомбить, а тут … . Впрочем, они прибыли к нам разрушать, и им и дела не было до того факта, что камни от стен и зданий, например, Макарьевского монастыря и Никольского собора пошли на строительство Угличского гидроузла.
И не значит, конечно, что в ходе грандиозного строительства вся богатая история города, представляющая, если так можно выразиться, его архитектурное и художественное лицо, «канула в воду». Сохранилась же знакомая нам теперь Никольская колокольня. Хотя, некоторые объясняют это вполне прозаическими причинами. Мы уже говорили о крутом повороте Волги в этих местах, что снижает видимость берегов, особенно в плохую погоду. Вот и было предложено использовать такую «высотку» в качестве маяка. Правда, маяком она так никогда и не служила. Одно время ее использовали для тренировки парашютистов, а также для фото и киносъемок. Мы поднимались на нее, даже со второго яруса виды замечательные.
Снятые со стен исчезнувшего монастыря фрески в настоящее время хранятся частично в Москве в Музее архитектуры, частично в Калязинском краеведческом музее, расположенном в сохранившейся за рекой Жабней Богоявленской церкви. О музее известно, что в нем представлены интересные образцы керамики – изразцы XVI века, например, с изображением всадника с копьем, так называемого «китовраса» (наш вариант античного кентавра). Можно увидеть там и фрагменты кирпичной кладки (с древними квадратной формы кирпичами). Перед музеем размещены старинные пушки и якоря.
Богоявленская церковь XVIII века, ныне краеведческий музей
Когда мы вернулись в город, нас провели по тихим зеленым улочкам, тянущимся вдоль разлившейся Жабни. Этот волжский приток в своем устье расширился настолько, что основательно отделил, «оторвал» от остального Калязина находящийся на другом берегу заречный район, исстари называемый Свистухой. Почему Свистуха? Версий несколько и большинство опять-таки связаны с легендами. Наиболее правдоподобной из них выглядит следующая: в старину на этом месте стояло село Пирогово, рядом рос сосновый лес, по которому проходила дорога. Купцы, едущие на ярмарку в Николаевскую монастырскую слободу, знали, что тут «пошаливает лихой народец». Злодеи перед нападением свистели, как и подобает настоящему соловью-разбойнику, а потом уж останавливали и грабили подводы.
По другой версии Екатерину II, посетившую однажды Никольский монастырь, приветствовали жители другого берега громким свистом. Императрица удивилась: «Что это там за деревня? Прямо Свистуха какая-то».
Известна и попытка «научного» объяснения этого названия, предлагающая в качестве причины его возникновения некий природный, а точнее физический феномен, обнаруженный якобы в давние времена. Мол, вдоль высокого берега Свистухи в осеннюю непогоду дули ветра, издающие особый свист. «Что же сейчас не дуют и не свистят?» – задают вопрос сомневающиеся краеведы.
И в самом деле, любителям физики, думается, стоит обратить свои взоры в другую сторону, на окраину Калязина, где красуется своеобразная гордость современной науки, а конкретно, астрофизики – Калязинская радиоастрономическая обсерватория. Она представляет собой один из крупнейших в России радиотелескопов. И тут не обошлось без так любимых мной совпадений, в данном случае курьезных. Официальный адрес расположения этого уникального сооружения: деревня Толстоухово, в 6 км за городской чертой. Калязинский радиорефлектор своим «ухом», скорее не толстым, а огромным (диаметр его чаши – 64 м, а высота расположения – 178 м) «прослушивает» вселенную на расстоянии более 300 млн. км. Вот это ухо!
О технической достопримечательности Калязина нам поведала наш экскурсовод по дороге в музей «Волгари», куда мы шли узкими как будто затерянными во времени улочками. По сторонам нам встречались то каменные, то деревянные дома. Некоторые, как выяснилось, были построены в XVIII – XIX веках и принадлежали раньше купцам и разбогатевшим мещанам.
Одно угловое здание прославилось тем, что в нем когда-то был доходный дом, приютивший на пару месяцев известного нашего драматурга А.Н. Островского. У него была, можно так сказать, творческая командировка по северным городам Верхневолжья с целью сбора материала о быте, заботах и проблемах местного населения. Но по приезде в Калязин с Александром Николаевичем приключилась беда: перевернувшийся тарантас повредил ему ногу. Драматург оказался надолго прикованным к постели. Уездный город держал его в своем плену примерно с середины июля до начала сентября. В письмах приятелям Некрасову и Панаеву он жалуется на местную медицину и возмутившую его дороговизну: «пиявки, за которыми посылать приходится за двадцать верст, стоят 16 рублей серебром». Лечение тем временем практически не продвигалось. Лишь когда Островский прибыл по осени в Москву, выяснилось, что нога его сломана в двух местах. Так что, походить по Калязину Александру Николаевичу вряд ли довелось, разве что похромать на костылях.
Зато другой наш знаменитый писатель баснописец И.А. Крылов, начинавший полвеком ранее службу в Калязинском земском суде подканцеляристом, наверное, бегал и лётал по этим улочкам (одна из них носит теперь его имя). Бывал здесь проездом и Александр Дюма, когда совершал свой волжский вояж до Астрахани.
Но вот мы, наконец, достигли музея, занимающего аккуратное современно отделанное зданьице.
Его экспозиции отражают жизнь и быт тружеников Волги – «Волгарей», к которым калязинцы в полной мере и относятся. Ведь к основному роду их занятий издавна можно было отнести рыболовство, судостроение и судовождение (в том числе и бурлачество), торговлю, кузнечное и гончарное дело, ну и конечно кружевной промысел. Соответственно в качестве экспонатов здесь представлены весы «безмены» для взвешивания рыбы и прочих товаров, образцы глиняной посуды, некогда гордость любой швеи - машинка «Зингер», разных форм и размеров утюги, калязинские кружева, пароходные штурвалы и рынды, карты судоходства и множество старых фотографий по стенам. В них стоит вглядеться внимательнее. Вот играет на балалайке молодой ухарь-купец, с трубкой во рту, а на столе перед ним не откупоренная еще бутылка вина. Видать, поэтому он и улыбается. А на фото рядом – разносчик всякой сдобы с коробом за спиной (прямо-таки некрасовский «коробейник») и связкой баранок в руке, явно предлагает купить, а может для начала попробовать, свой товар. Или целая сценка театра эпохи Станиславского: бородатый мужик в круглой шапке, рубахе с фартуком, в штанах, заправленных в сапоги, взвешивает что-то безменом над столом, на краю которого виднеется целая россыпь монет. А снизу, уткнув в стол подбородок и, как собачонка задрав голову, стоит мальчик и не отрывает завороженного взгляда от лица взвешивающего. И подборка таких «жанровых» фотографий достаточно велика.
Советский послевоенный период представлен, например, афишами кинофильмов о Волге, плакатами, грампластинками с песнями о нашей великой реке, вырезанными из дерева и шитыми из материи «матросами» и «рыбачками». Достаточно редким экспонатом является патефон, на котором можно прослушать старую (не виниловую) пластинку.
В общем, «Волгари» - вполне себе добротный, хотя и не большой музей, посещение которого лишь улучшило наше настроение.
Пристань была неподалеку и оставшееся время мы использовали на то, чтобы еще раз сфотографироваться и подышать чистым воздухом.
Последние минуты в Калязине
А когда уже отплывали, и Калязин стал удаляться, и сделалось еще более заметно, как резко обрываются у кромки берега отдельные его улицы, подумалось, что к счастью не обрываются его многовековые традиции. Калязин живет, торгует, развивается.
Красна девица
Он любит и ценит красоту. Местными жителями делаются деревянные игрушки: неваляшки, матрешки, молодильные яблоки. Кружева по-прежнему плетутся и не только на коклюшках. Резное «деревянное кружево» украшает жилые дома.
Дома в Калязине
И сегодня можно приобрести здесь керамических рыбок, изготавливаемых калязинскими умельцами по старинной технологии обжига и росписи глины.
А Калязин продолжал удаляться, и нам стало даже грустновато, и захотелось побывать в нем еще раз, чтобы увидеть то, что в этот раз просто осмотреть не успели, а такого, поверьте, немало.
Н. Сурков