В. Софьин. Лекция по истории медицины: «Профессор Захарьин Григорий Антонович (1829 -1898гг.)».

Живи профессор в наше время – большие неприятности бы имел по административной линии.
Прочтите эссе и, возможно, со мной согласитесь.
С грустью констатирую - не любят у нас историю, в том числе, историю медицины. Странно, конечно. Ведь интересно же! Ан, нет. Обыватель начинает зевать, студенты на лекциях по истории медицины, углубляются в телефоны, интеллектуалы иронично улыбаются, смахивая прах времён с обсыпанных перхотью воротников пиджаков.
Вероятно, эта неприязнь обусловлена подсознательным и гадким чувством мгновенности существования на этой Земле. Ничтожности собственного бытия.
Конечно, есть исключения. Слава Богу – есть! Как пел Володя Ланцберг – «Но нам не всем ещё до фени. Такой нам жребий роковой!».
Григорий Антонович Захарьин – личность очень неординарная и противоречивая.
Врач «от Бога», он был наделён даром задолго до рентгена видеть больного насквозь. Чувствовать болезнь, ощущать боль других. А пациентов не любил и особенно с ними не церемонился.
Григорий Антонович – «Пензяк», поэтому не случайно больница № 6 в Пензе носит его имя.
                                                                 фото В. Софьина
Отец – штаб-ротмистр Антон Сергеевич Захарьин, столбовой дворянин. Пенза дворянский город. Люблю я этот уютный город!
Дед профессора - Сергей Наумович, капитан-лейтенант Российского флота, после службы был директором пензенского народного училища, а затем Пензенской гимназии.
С 1839 года по 1847 год семья Захарьиных проживала в Саратове. Жили на улице Грошовой (Дзержинского), в съемной квартире. Бедствовали. Григорий учился в Саратовской мужской гимназии, что находилась в весьма знаменитом доме на улице Гимназическая – ныне Некрасова 17.
                                                                         
В 1852 году Григорий Антонович успешно окончил медицинский факультет Московского университета, где был одним из первых по успеваемости студентов-медиков. Был оставлен на кафедре факультетской терапии профессора А.И. Овера и уже в 1853 году защитил диссертацию на степень доктора медицины – «Учение о послеродовых болезнях». Затем стажировался за границей в клиниках Вирхова, Труссо, Бернара.
С 1862 года профессор по кафедре диагностики Московского университета, а с 1864 года – директор факультетской терапевтической клиники.
В 1884 Захарьин лечил императора Александра III в Ливадии, а в 1885-м году получил звание заслуженного профессора Московского университета.
Впервые я узнал о Захарьине на лекции профессора Эммануила Шеваховича Халфена, заведующего кафедрой пропедевтики внутренних болезней, когда он поведал нам о существовании таинственных «Зонах Захарьина-Геда».
Оказывается, ещё в 1883 году, Григорий Антонович обнаружил, что при поражении того или иного внутреннего органа, определённые участки кожи становятся более чувствительными или болезненными.
Захарьин и, только спустя 15 лет, английский невролог Генри Гед назвали «проекционными зонами».
Эти зоны служили и продолжают служить для терапевтов и неврологов «маркёрами» целого ряда патологий.
Захарьин был одним из самых выдающихся клиницистов-практиков своего времени и внёс огромный вклад в создание анамнестического метода исследования больных. Изложил свои приёмы диагностики и взгляды на лечение в «Клинических лекциях», получивших широчайшую известность. Эти лекции выдержали много изданий, в том числе на английском, французском, немецком языках.
Методика исследования по Захарьину составляла многоступенчатый расспрос врачом больного, «возведенный на высоту искусства», позволявший составить представление о течение болезни и факторах риска. В нашей, насквозь «замодернизированной» медицине, это искусство почти утрачено.
В противоположность Сергею Петровичу Боткину, другому светочу нашей отечественной медицины, Захарьин мало внимания уделял объективному исследованию и не признавал лабораторных данных.
Захарьин является одним из основоположников отечественной курортологии, а также становления новых самостоятельных научно-учебных дисциплин: педиатрии, гинекологии, невропатологии.
Антон Павлович Чехов, из всех врачей России, признавал лишь один авторитет — Г. А. Захарьина.
Лев Толстой, будучи постоянным пациентом профессора, отмечал, что общение с этим доктором оставляет сильное впечатление.
Огромная частная практика, а также его тяжёлый характер создали почву для многочисленных конфликтов с коллегами, для легенд и анекдотов.
Впрочем, что Григорий Антонович ругался в купеческих домах, так это не диво, так как подчас никакого терпения недоставало, чтобы переносить все те нелепости, которыми была полна домашняя обстановка замоскворецких купцов.
Не думаю, что великому врачу доставило бы удовольствие общение с нашими пациентами в наше «образованное» время.
После особенно жестокого оскорбления со стороны собственных же студентов он ушёл в отставку.
Через год, в 1889 году, он скончался от инсульта.
Как часто, у нас бывает о великом, неординарном человеке всегда начинают формироваться весьма неприятные и очень часто, необъективные слухи и толки.
Опять же "фрейдовская" попытка оправдать свою ничтожность и мелкотравчатость.
В силу каких-то обстоятельств на Григория Антоновича, всю жизнь занимавшегося благотворительностью, завистники навесили ярлык корыстного и жадного человека. Кстати, с изумлением прочел, что аналогичную бирку повесили и на Антона Павловича Чехова, который никогда не отказывал никому в займах и бесплатно лечил неимущих.
На средства доктора была построена амбулатория для крестьян в родовом селе Вирга Саратовской губернии и больница «Захарьин» под Москвой; даже водопровод в Черногории (в Даниловграде).
Во время известных балканских событий Захарьин снарядил за свой счёт санитарный отряд в помощь сербам.
Захарьин щедро помогал нуждающимся студентам: в 1880 году предоставил капитал (10 тыс. рублей) на устройство стипендии на медицинском факультете, а также внёс 2 тыс. рублей на выдачу единовременных пособий.
Завещал на общественные нужды 500 тысяч рублей — на строительство народных училищ в Саратовской губернии.
Через два года после смерти Г. А. Захарьина, его вдова и дочь заказали известному архитектору Ф. О. Шехтелю проект семейной часовни-склепа с мозаикой распятого Спасителя, выполненной в Италии по эскизу В. М. Васнецова.

                                                                     
В 1907—1908 годах часовня-усыпальница была построена и здесь был помещён прах известного врача.