ЧТОБЫ ПОМНИЛИ. Детский врач, профессор МАМЫКИНА Любовь Григорьевна. Педагог, наставник, организатор здравоохранения.

Те, кто учился и успешно окончил Саратовский Ордена Трудового Красного Знамени государственный медицинский институт в 60-70-е годы прошлого столетия, не могут не помнить эту замечательную женщину – заведующую кафедрой детских болезней лечебного факультета, проректора по учебной работе, доктора медицинских наук, профессора Любовь Григорьевну Мамыкину.
                                                        
Строгая, решительная, волевая и в тоже время – отзывчивая и чуткая к проблемам студентов и сотрудников медицинского института, уклад жизни которого и структурно-функциональная организация, в то время, существенно отличалась от той, которая доминирует в настоящее время. Это закономерно, но порой вызывает ностальгические чувства.
Добрая, подлинно демократическая атмосфера, царила в мединституте, которым мудро руководил в те годы Николай Романович Иванов, Член-корр. АМН СССР.
Родилась Любовь Григорьевна 28 августа 1915 г. в г. Уральске Западно-Казахстанской области в семье рабочего.
                                                                                    
После окончания неполной средней школы в 1931 г. поступила в медицинский техникум г. Уральска, который успешно окончила в 1934 г. и в этом же году поступила на педиатрический факультет Саратовского медицинского института.
Будучи по своей природе человеком любознательным, в студенческие годы, увлекалась научными изысканиями, много читала дополнительной литературы, ходила на ночные дежурства, курируя сложных, тяжёлых больных детей.
Не мудрено, что после получения диплома врача-педиатра в 1939 году, была зачислена в аспирантуру при кафедре детских болезней, возглавляемую известным педиатром проф. В.А. Суратом, под руководством которого выполнила ряд интересных, в клиническом отношении, исследований. Плодотворный научно-практический труд аспиранта Любы Мамыкиной был прерван Войной и уже в 1942 г. Любовь Григорьевна призывается в ряды Красной Армии и назначается на должность врача ординатора, а затем заместителя начальника эвакогоспиталя № 3632 по лечебной работе.
                                            фото В.Софьина
Госпиталь располагался в школе № 22, что на улице Усиевича, на «Пролетарке». Много лет жил в доме, напротив этой школы, и не знал, что в годы войны здесь беззаветно трудился человек, очень много сделавший для меня в этой жизни – Мамыкина Любовь Григорьевна. В школе, оказывается, есть маленький музей, посвящённый госпиталю № 3632, но Любовь Григорьевна, насколько я знаю, не упоминается в экспозициях музея.
За большой вклад по организации и лечению раненых и больных в эвакогоспиталях г. Саратова в годы Великой Отечественной войны Мамыкина была награждена медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
После демобилизации из армии в 1947 г. Любовь Григорьевна возвращается в Саратов и работает в клинике детских болезней, занимая последовательно должности ассистента кафедры детских болезней лечебного факультета, доцента, и в течение ряда лет одновременно являлась главным врачом Саратовской областной детской клинической больницы.
18 мая 1954 г. она защищает диссертацию на соискание ученой степени кандидата медицинских наук на тему: «Антибактериальная терапия токсических пневмоний у детей раннего возраста (клинико-лабораторные наблюдения)».
В 1960 г. Любовь Григорьевна Ученым советом медицинского института избирается деканом лечебного факультета и в этом же году назначается проректором по учебной работе.
В этой должности она проработала 27 лет.
И вот здесь решил сделать остановку в жизнеописании профессора Мамыкиной Любовь Григорьевны. Не уверен, даже, что продолжу хронику биографии человека, оставившего заметный след в истории Саратовской медицины и высшего медицинского образования. Кого заинтересовала судьба Любовь Григорьевны легко найдёт по моей ссылке в конце статьи интересный, исчерпывающий материал многоуважаемого профессора Завьялова Аркадия Ивановича.
Я же позволю себе, на правах автора текста и редактора ресурса «Профмединфо», поделиться некоторыми личными воспоминаниями о Любовь Григорьевне, которые, на мой взгляд, позволят полнее раскрыть образ этого уникальной женщины и сделать память о ней более яркой, насыщенной и не рутинно-скучной.
                                                          «ЯРОСТНЫЙ СТРОЙОТРЯД».
Нынешнему поколению студентов, вероятно, очень трудно себе представить, в полной мере, это очень противоречивое, неоднозначное, но в целом, на мой взгляд, глубоко позитивное социально-экономическое явление в истории нашей Великой Родины. Студенческие строительные отряды.
                            
Настоятельно рекомендую посмотреть фильм «Моя любовь на третьем курсе», больше ныне известным по гениальной песне - «Как молоды мы были», в исполнении Александра Градского.
Именно в этой романтичной ленте была сделана попытка установить некоторую куртуазность во взаимоотношениях молодых людей того времени, того поколения. Была сделана ставка (и это очень умно) на романтизм, как основу советской куртуазности. В тоже время, никто не сбрасывал со счетов и экономическую составляющую. Многие «стройотрядовцы» ехали чёрт знает куда, тривиально заработать денег, употребив их потом на самое заветное – модную одежду, магнитофон, фотоаппарат и элементарно – еду! Была сделана попытка гибридизировать прагматику и романтику. Смею считать, что этот синтез, на тот момент, прошел успешно и дал хороший социально-экономический эффект. Ныне, в студенческой жизни, существует явление, именуемое нерусским термином - «Волонтёр», что в переводе означает гораздо более симпатичное слово – «Доброволец»!
Не спорю, «волонтёрство» дело нужное, полезное, но…романтизмом не страдает и на куртуазность ну никак не тянет. Готов поспорить на эту тему, но в следующий раз. Всё же статья о профессоре Мамыкиной Любовь Григорьевне, которая на своей должности проректора по учебной работе (читай и воспитательной), контролировала деятельность студенческих строительных отрядов Саратовского мединститута. Я же на тот момент был старшим куратором лечебного факультета и входил в Штаб строительных отрядов института. Отрядов было с десяток и работали они, главным образом, на строительстве сельхозобъектов области – коровников, механизированных токов, мелиоративных сооружениях и так далее. Зарабатывали ребята не то, что много, но по сравнению со «степешкой» - весомо.
Многие студенты были из районов Саратовской и Пензенской области, из крестьянских семей, не очень обеспеченных по тем временам и посему стройотрядовский заработок был существенным финансовым подспорьем. Кроме того, деревенские были более трудолюбивы и «ухватисты» в тяжёлой работе по 7-8 часов ежедневно, практически без выходных. Много знаю интересных случаев из жизни стройотрядов студентов-медиков, порой смешных, порой не очень, но об этом я написал в своей «Главной» книге, которая, возможно и выйдет в свет в свое время.
А пока об инциденте, связанном со стройотрядом, работавшем на кирпичном заводе одного из отдаленных районных центров области.
После месяца работы, стройотряд, численностью в два десятка юных душ, забастовал и не вышел на смену, сорвав, тем самым, непрерывный производственный цикл изготовления красного кирпича. Кирпич же, вещь в то время крайне дефицитная (как и многое другое, в то «золотое» время), прямиком шёл на строительство птицефабрики в соседнем районе. Мяса, белковой пищи, тоже не очень хватало в области, поэтому значимость птицефабрики трудно было переоценить. На «стройке века» работал другой стройотряд юридического института, который тут же яростно отреагировал на простой, связанный с недопоставкой кирпича. Юристы пообещали наказать виновных по всей строгости социалистической законности.
Короче ЧП и скандал, грозящий докатиться до Обкома Партии, что могло привести к серьёзными оргвыводами.
Телефонограммы о «забастовке» и её последствиях пришли в институт в субботу, во второй половине дня. Отряд не вышел на конвейер аж в четверг! Любовь Григорьевна срочно собирает Штаб.
Тут выясняется «пикантная» подробность. Комиссар забастовавшего отряда Катя, ещё в четверг, звонила в институт и докладывала, что ребята не могут выйти на работу, так как уже третий день печи простаивают по причине какой-то недопоставки чего-то. Конвейер встал, но руководство завода пытается перевести студентов на другой «фронт» тяжёлой, низкооплачиваемой работы по копанию траншей к новому цеху. В договоре этот вид работ не предусматривался. Кроме того, руководство уже неделю не обеспечивает стройотряд горячим питанием, что также является грубым нарушением договорных обязательств!
Штаб был собран в кабинете Мамыкиной. Спокойно дымя неизменной папироской «Север» и прихлёбывая крепкий чай (привычки Войны), заваренный неизменной помощницей Любовь Семёновной Шлейфер, Любовь Григорьевна грозно спросила,- А с кем разговаривала в четверг комиссар отряда? Почему я только сегодня, из телефонограмм руководства районов узнаю о происшествии, в котором обвиняют наших студентов?
Встал красный и потный начальник штаба, студент старшекурсник.
- Любовь Григорьевна,- забормотал он,- Хотели сами разобраться, решить проблемы. Не хотели вас беспокоить.
- Ну и что, разобрались? Решили?
- Не успели, Любовь Григорьевна.
- А вы знаете, что за срыв «Продовольственной программы» и Государственного задания стройотряд может быть расформирован, а виновные наказаны, вплоть до отчисления из института?
В кабинете повисло тягостное молчание. Тишина нарушалась лишь позвякиванием ложечки в стакане с остывшим чаем, который помешивала проректор.
- Значит так,- властно, слегка хрипловатым голосом, сказала Любовь Григорьевна. Немедленно, через полчаса, Софьин и Кочетов (комиссар) выезжают на завод. До понедельника разобраться в ситуации и сделать все возможное, чтобы студенты приступили к работе! Возьмите мою служебную машину. Езды до райцентра 4 часа, до вечера успеете.
- Здесь присутствует Председатель профсоюза студентов. Аркадий, в течение этого получаса, изыщите средства и купите рыбные консервы, сливочное масло, шоколад, чай, пряники. И какой-нибудь кубок или вымпел. Софьин у нас спортсмен. Организует завтра, футбольный матч между студентами и администрацией и комсомольцами завода. Я уже позвонила в райком партии района. Обещали посодействовать.
До места добрались только к вечеру. Собрали отряд. Руководство завода тоже присутствовало, в том числе и «тройка» - парторг, комсорг и председатель профкома. Организовали чаепитие. Мы ухитрились доставить в целости три тортика «Сказка», которые были встречены на «Ура». Руководство предприятия стыдливо отказывалось от угощения, но все же по маленькому кусочку, члены «тройки» охомячили с дефицитным чаем «Три слона» (наш профком расстарался).
Картина быстро стала ясна и свидетельствовала о почти полной правоте студентов.
А на другой день, на заводской спортплощадке состоялся футбольный матч между студентами и заводчанами. Полуголодные медики выиграли 8:2, за что были награждены кубком, на котором были изображены волейболисты и горячим завтраком, организованным лично директором завода, с помощью передвижной кухни гарнизонной воинской части. Гречка с тушёнкой! Квантум сатис! Блаженство! Всё было чётко организовано и в этом чувствовалась железная рука и воля подполковника медицинской службы запаса Мамыкиной Любовь Григорьевны.
В понедельник, в 8 утра, «яростный стройотряд» приступил к работе.
Однако, помимо студенческих строительных отрядов, участники которых получали за свой очень нелёгкий труд, не всегда «длинный» рубль, существовала и процветала ещё одна форма общественного, добровольно-принудительного труда – «сельхоз отряды». Об этих «отрядах», насколько помню, фильмов не снимали. Романтизма, честно говоря, в них было мало, а вот польза громадна, не смотря на низкую производительность труда. Как правило. Были исключения. Всё зависело от бригадиров-студентов и преподавателей-кураторов.
                           

                                                           
Сразу за городом Энгельсом, если свернуть направо с трассы на Ершов, располагались дощатые бараки лагеря «труда и отдыха» с подходящим названием – «Энтузиаст». Остроумнцы тут же переименовали в «Истизиаст», что до некоторой степени соответствовало реальной действительности!
Каждую осень в «Энтузиаст» направлялись студенты ВУЗов Саратова. Медики не были исключением. Как правило, на сельхоз работы по уборке урожая с полей совхоза «Энгельский! Направлялись первокурсники. Это было логично. Уже не дети, но и не заматеревшие студиозы, они были более управляемы и трудились довольно добросовестно. Условия проживания довольно спартанские, еда скудноватая, но юность помогала переносить эти временные неудобства быта легко и беззаботно. После напряженного физического труда на поле, студенты находили силы для различного рода развлечений, хотя в лагере, как и полагается в лагере, существовала, практически, воинская дисциплина, поддерживаемая и насаждаемая офицерами военной кафедры под командованием подполковника Струца Ярослава Васильевича. Его до ужаса боялись студенты и опасались преподы, кураторы студенческих групп. Суров и резок был вояка. Но выпить после напряженного трудового дня любил. И вот, в один прекрасный и уже поздний вечер, когда в командирском бараке, доктор Костя Рябинин мастерски заканчивал жарить картошку, а Ярослав нарезал сало и хлеб, красиво раскладывая вокруг запотевшей бутылки «Столичной», под напряженным взором остальных участников торжественного ужина, свободных от вечернего патрулирования территории, раздался истошный вопль нескольких девичьих голосов. Так вопят кошки, когда им прищемляют дверью хвосты. Затем послышался топот ног, мужские голоса и звон разбитого стекла. Все кинулись в темноту осенней ночи и побежали на шум к бараку, где размещались девушки студентки. Зычный голос подполковника, казалось, гремел со всех сторон. Вскоре весь лагерь гудел как потревоженный улей.
Порядок навели быстро и быстро были выявлены причины переполоха. Два злоумышленника в лице студентов лечебного факультета первого курса обмотались простынями, намазали свои прыщавые мордахи зубной пастой, в рот набрали по капле шампуни для обильного пенообразования и в таком демоническом виде, подсвечивая пенящееся пасти фонариками, ломанулись в окна девчачьего барака. Недоумки плохо рассчитали эффект этой шутки. Девчонки смертельно перепугались и «неадекватно» отреагировали на визит выдумщиков. Как конкретно выразилась одна из возрастных девушек с рабфака,- Лучше бы они молча насиловать полезли, чем этот балаган устраивать!
Так или иначе, спустя каких-то десять минут «злодеи», понурив всклоченные головы, стояли в ярко освященном штабном домике. «Столичная» была уже припрятана. Картошка остывала. Праздник жизни был испорчен, что придало подполковнику особую праведную ярость и благородное негодование.
Он орал на «первоклашек», как на солдатиков-первогодок, удравших в самоволку. Весь лагерь замер в ужасе. Даже окрестные собаки, поднявшие невообразимый лай в первые минуты происшествия, примолкли и, вероятно, разбежались, поджав хвосты.
Исчерпав ресурс угроз и всевозможных кар, вплоть до расстрела на утренней линейке, Ярослав Васильевич, видимо вспомнив, что водка под подушкой его походной койки неотвратимо нагревается, буркнул пацанам, по мордахам которым текли слёзы, смешиваясь с зубной пастой и шампунем, что придавало им уморительный вид.
- Ну вот что, Бим и Бом, марш в умывалку! Приведите себя в порядок и завтра утром, после завтрака, в ректорат с запиской.
Пацаны ещё больше поникли головами и даже дышать перестали. «В ректорат с запиской», почти на сто процентов означало отчисление за грубое нарушение дисциплины.
Прецеденты уже имели место быть и были связаны, главным образом, с неумелым употреблением алкогольного напитка «Аромат степи», который легко можно было, в то демократичное время, купить в ближайшем сельпо, поселка Пробуждение.
Дежурный по лагерю Юра Гладилин, ассистент кафедры анатомии, увел нарушителей общественного порядка, дав каждому по легкой затрещине.
Поскольку, только у меня на тот момент в лагере была машина, служебная была в городе, то мудрый Ярослав поручил именно мне этапировать пацанов в ректорат с рапортом.
- Пить тебе нельзя, злорадно констатировал подполковник, нам больше достанется. Стресс снять. Вот поросята, что удумали, беззлобно восхитился он.
- Может простим? Робко спросил я, руководствуясь сугубо низменными интересами, а не высоким альтруизмом. Хотелось выпить под картошечку и очень не хотелось ехать в город, да ешё с такой гнусной миссией.
- Ни за что! Отрезал бравый вояка. – Пусть другим наука будет. Пол смены только прошло, а уже начинается, то пьянка в женском сортире, то эти демоны. Пусть Мамыкина с ними разбирается. Гнать их надо поганой метлой. Какие из них будут врачи, если они девок до икоты напугали. Хорошо, что беременных среди них не было. Поняв, что сморозил армейскую глупость, Ярослав Васильевич поспешно стал разливать водку.
На другой день, пасмурный и тоскливый, я подкатил на своём желтеньком «Жигулёнке» к парадному входу в ректорат. Тогда проблем с парковкой не было в принципе, также как и с посещением высокого начальства. Непреодолимых барьеров в виде утонченных мизантропов секретарш тогда, практически, не было. В канцелярии ректора и проректора эффективно и доброжелательно хозяйничала неутомимая Ольга Семёновна Шлейфер, которая, казалось, никогда не покидала стены ректората.
Оставив испуганных мальчишек в машине, пошел с рапортом Струца к Любовь Григорьевне.
Рапорт был упакован в конверт и заштампован какой-то таинственной синей печатью, которую подполковник хранил в маленьком сейфе, вместе с пистолетом и бутылкой коньяка «Слънчев Бряг», братского болгарского народа.
Поинтересовавшись у Ольги Семёновны в каком настроении находиться проректор и получив исчерпывающий ответ, что «Любка» сегодня не в духе, вздохнул и постучал в массивную, высоченную дверь, мюфкенских времён.
- С чем пожаловали? Удивилась Любовь Григорьевна. Вы же в «Энтузиасте», насколько я помню?
Молча протянул конверт и проректор медленно прочитала рапорт, написанный писарским подчерком подполковника.
- Понятно, - с досадой протянула Любовь Григорьевна. Шалунишки. К девчонкам тянет, а чтобы стихи почитать, песни попеть, на то ума не хватает.
- Какие стихи, какие песни с этим казарменным порядком, что Ярослав насадил? Подумал я с тоской.
- Что же, придётся отчислять. А вы что думаете, товарищ куратор? Ваши же дети. Куда смотрели? Водку, наверное, уже пили вместе с этим солдафоном?
- Нет, Любовь Григорьевна, не успели. Честно говоря, мне пацанов жалко. Судьбу только сломаем.
- Вот и я так думаю. Студенты трезвые были?
- Как стеклышки! Я вспомнил перемазанные мордахи пацанов и невольно заулыбался.
- Ничего, товарищ Софьин, смешного не вижу, но согласна, что мальчишек надо сберечь. Сейчас записку Ярославу напишу, а вы отпустите студентов пока домой и завтра с утра отвезите обратно в лагерь. Втык им сделайте.
Спустя много лет, один из этих «маленьких злодеев» стал известным хирургом, доктором медицинских наук, профессором одной из ведущих клиник столицы, а другой полковником медицинской службы, непосредственным участником целого ряда боевых действий, спасший немало солдатских и офицерских жизней.
Впрочем, это уже совсем другая история.
Деятельность Л.Г. Мамыкиной высоко оценена государством. Любовь Григорьевна награждена двумя орденами: Октябрьской Революции (1971) и Трудового Красного Знамени (1986) и пятью медалями: «За трудовую доблесть» (1961), «За трудовое отличие» (1966), юбилейными медалями: «За доблестный труд в ознаменование 100 летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970), «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (1965), «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (1975) и знаком «Отличнику здравоохранения».
За большой вклад в развитие практического здравоохранения и подготовку врачебных кадров в 1976 г. Л.Г. Мамыкиной присвоено почетное звание «Заслуженный врач РСФСР».
Скончалась Л.Г. Мамыкина 15 октября 1994 году.
Источник: